Алый Свет (сезон 1).

========== Глава 10: Твой враг - мой враг! ==========

        После извещения от Лафорда о готовности, Саймон, слегка хромая, пошёл получать потребованные раннее предметы. Некоторые лекарства прекращали своё действие, поэтому, росомаха начинал ощущать боль от заживающих травм. Стоило ему выйти из своего кабинета, как в коридоре показался глава.

 

– Не утруждайте себя, полковник. – Произнес, издали улыбаясь, молодой кролик. – Я получил ваши вещи и полностью готов к выезду.

 

– Мистер Севейдж!.. – Отреагировал росомаха как обычно и встал по стойке смирно.

 

– Полно вам, Саймон. Мой приказ скоро официально вступит в силу, и я временно стану ниже вас рангом. Так что, привыкайте пока.

 

– Хорошо... Джек.

 

– Вот и отлично. – Удовлетворился глава и отдал Лебовски небольшой бронированный кейс с кодовым замком. – Здесь всё необходимое. К семьям остальных погибших были направлены наши штатные психологи, чтоб максимально смягчить удар. Так что, мы можем не торопиться.

 

– Спасибо, Джек. – Сухо ответил полковник и принял кейс.

 

Получив его, он сходу ощутил его тяжесть. Нет, не тяжесть гладкой матовой брони корпуса этого предмета... А ту тяжесть, которую он должен был вскоре обрушить на единственного сына своего друга. А следом, и на всю его стаю. И он был благодарен главе за то, что он снял с него бремя сообщения остальным семьям, хоть сам Джек и не сильно-то переживал по поводу гибели своих солдат.

 

– На войне, как на войне, полковник. – Произнёс кролик, словно угадав его мысли. – Потери неизбежны... В особенности при сражении с таким созданием, как Ромуил.

 

– У меня вопрос: если мы не справились с ним целым взводом, что сможем сделать теперь?

 

– Теперь? – Задумался Джек. – Теперь, у вас есть я. Меня специально обучали противостоять вампирам. К тому же, я единственный из всех, кто умудрялся выживать в учебных боях против Ромуила.

 

– Солдат номер пять... Это вы?!

 

– Именно. – Ухмыльнулся кролик и потопал к лифту рядом с Лебовски. – Наконец хоть кто-то меня узнал. Я прекрасно понимаю, что я сражался с Ромуилом лишь перед непосредственным заражением, но сами посудите – только я в курсе всех его способов нападения и обороны. Вы – его наставник, я – его... Эээ... Даже не знаю, как это назвать. Его антипод, наверное. В общем, у нас на двоих больше опыта и, соответственно, шансов его одолеть. А так как в звании главы «Чёрной Короны» я не имею права покидать главный бункер, я решил временно снять с себя эти обязанности и передать командование своей помощнице. Думаю, без меня на это время здесь ничего не сломается.

 

– Ваши решения не обсуждаются, глава. – Подтвердил полковник.

 

Выйдя из лифта в транспортный ангар бункера, два солдата "Чёрной Короны" выбрали себе неприметный сверхлёгкий соосный вертолёт на двух пилотов. Вооружение было стандартным: лёгкий пулемёт с автозахватом цели, ракеты класса «воздух-земля» и «воздух-воздух», и ультразвуковая ловушка для вражеских сонаров. Последнее было модифицировано в подобие звуковой пушки, которую при случае, можно было взять с собой.

 

Саймон сел на место первого пилота, Джек уместился позади – на место пулемётчика и штурмана. Получив "добро" на взлёт, Лебовски открыл крышу ангара с панели вертолёта и запустил двигатель.

 

 

 

***

 

 

 

Выслушав просьбу Стью, я дал согласие. Его задание заключалось в том, чтоб я проник в закрытую клинику доктора Голденхорна и посмотрел в лаборатории на его исследования касаемо Люси. И если там будет хоть что-то подозрительное, забрать это с собой. Мне самому были интересы эти записи, если они существуют... Хоппсы приняли меня таким, какой я есть и хранят мою тайну. Поэтому, теперь их беды – это мои беды.

 

Я подтянул перепонки и прижал крыльевые кости вдоль лап, чтоб сойти за обычного прямоходящего зверя. Если не сгибать локти, то они не выдадут меня. Закончив с этим, я сунул рацию в карман и выбрался из впадины между нескольких холмиков.

 

Адрес указанный Стью, вёл меня ближе к окраине "Малых Норок", и я решил не задерживаться на месте подолгу. Чёрный молодёжный балахон, переданный мне, был довольно удобной одеждой; просторная безразмерность скрывала мой образ от посторонних глаз, а запах кроликов – от слишком любопытных носов. Такую одежду обычно носят представители молодёжных субкультур, вроде рокеров, металлистов разного сорта, и просто мрачных индивидов. Как бы там ни было, но размытый многими стирками портрет какой-то зубастой твари, шёл мне как нельзя кстати.

 

Улицы этого посёлка кипели жизнью. Восточный ветер гнал желтую пыль по укатанной дороге. Слева, справа, со всех сторон вздымались на ветру опавшие лепестки цветов, а над всем этим золотилось чистое летнее почти полуденное небо.

 

Навстречу мне, из небольшого магазинчика, выбежала пестрая стайка детенышей. Им нетерпелось рассмотреть вблизи новые блестящие игрушки и распробовать свежеиспечённые булочки. Они обогнули меня, словно речная вода огибает лежачий камень. Их сияющие улыбки и звонкий смех радости, вызвали невольную улыбку и у меня.

 

Детство – время чудес и магии, когда твоя невинная душа ещё нежна, и верит что чудеса бывают только хорошие. Становясь взрослее, мы утрачиваем свой прежний задор, и магические каменья в наших душах тускнеют, а в случае со мной – вовсе чернеют.

 

Малыши, похоже, крепко дружили... Их группа была довольно разношёрстной, но их это не волновало. Впереди меня, поднимая столбы пыли, пронесся маленький гепард, издавая звуки похожие на чирикание и щебет лесных птиц, который напоминал боевой клич. Он успешно догнал своих, и они всей гурьбой скрылись в проулке. Я проводил их взглядом и мысленно помахал им лапой в след. Эх... Хотел бы и я так в детстве играть.

 

Клиника доктора находилась на востоке "Малых Норок", в трёхэтажном здании с облицовкой из белого мрамора. Бросалось оно в глаза сразу. С виду, это место явно не бедствует. Возможно, это частная лечебница. Стало быть, и система безопасности там неплохая. Здание красивое, ничего не сказать... На полированном камне солнце так и играет. Словно оно очищено этими бликами. Неплохое место он себе согрел.

 

Так как был день, стало быть, внутри должно быть полно народу. Значит, идём внутрь напрямик и выясняем что здесь да как... Уже по-тихому. Пройдя мимо кабинки с сонным слоном-охранником, я прошёл в холл и увидел в приёмной только робкую белую овечку, раскладывающую папки с личными делами пациентов.

 

– Добрый день. – Поздоровался я с ней вежливо. – Могу я узнать, где находится лаборатория доктора Голденхорна?

 

Из под тени чёрного капюшона она могла видеть только мой нос и зубы. Реакция была странная... Овечка слегка задрожала и, зажмурившись, ответила:

 

– В-в-вниз по лестнице и в-в-в конец коридора.

 

Она вдруг подскочила к шкафу за своей спиной и отодвинула его тяжёлую створку. Меня это удивило, но я не подал вида и пошёл внутрь. Потайной ход... Интересно.

 

– Благодарю вас. – Ответил я овечке и отвернулся.

 

Дверь за мной закрылась. Как только всё стихло, я услышал в приёмной:

 

– Доктор, курьер прибыл. – Проблеяла овечка едва понятно. – Он спускается в лабораторию. Простите, что?! – Вскрикнула она. – О, Боже! О, Боже! Простите, доктор! Простите меня! Но там... Да, доктор!.. Хорошо. Приезжайте поскорее.

 

И раздался тяжёлый звук запирания двери. Дело запахло жареным... Теперь Голденхорн в курсе, а я заперт. Блестяще, Рэд! Эта овца в курсе всего, похоже. Стоит поторопиться. Но что это?.. В воздухе появился чужой запах. Я взглянул вниз: ко мне по лестнице поднимались два охранника. Судя по запаху, это кабаны. И на них серьёзное вооружение... Слишком серьёзное для охраны больницы. Будто мне их клыков мало. Чёрт! И что делать теперь?!

 

Мысль о "Цветке Зомби" как-то сама собой пришла в голову... Я снял с себя балахон и вынул из нагрудного кармана все имеющиеся синие лепестки. Немного помялись, но они в хорошем состоянии и их по прежнему достаточно много. Скрывать личность – больше не в приоритете, теперь надо, чтоб меня не увидели. А для этого нужен особый белый шум.

 

При нужной интенсивности, такой звук частично или полностью рассеивает внимание и бдительность разума жертвы. В данный момент, мне нужно всего пара секунд этого шума, чтоб пройти в лабораторию незамеченным.

 

Я положил в пасть очередную дозу тетродотоксина и стал высасывать его. Эффект не заставил себя ждать; вновь жжение в пасти, слёзы ручьями, адский зуд по всему телу и ломота в костях... После довольно болезненной частичной трансформации, из-за спазмов, я умудрился проглотить злополучный лепесток, и изменение мгновенно перекинулось на всё моё тело... Как только боль отпустила, мне ужасно захотелось пить.

 

 

***

           

 

Бонни хлопотала в подвале, доставая из запасников большую банку с ягодным компотом. Это был её фирменный напиток, от которого были в восторге все, кто его пробовал.

 

Специально для доктора Голденхорна, в доме имелась большая посуда, дабы всегда была возможность достойно принять дорогого гостя. Что-то мурлыча себе под нос, крольчиха стала наливать в большую стеклянную кружку яркий, кисло-сладкий напиток. Но стоило ей отставить в сторону банку, как со второго этажа раздался громкий звон стекла и грохот копыт доктора. Крольчиха выскочила на тревожные звуки так быстро, насколько могла и увидела как по лестнице спускается Голденхорн.

 

– Батюшки свЯтые! – Ахнула она, увидев его в стеклянных осколках. – Что произошло, доктор?!

 

Бык сполз на первую ступень и присел, держась за левый глаз.

 

– Я... Я не знаю, миссис Хоппс. В комнате, вдруг, всё взорвалось! Мне осколок стекла в глаз попал. У вас есть зеркало?

 

– Наших зеркал вам будет мало. Позвольте, я взгляну.

 

Доктор наклонился к ней и убрал копыто с морды. Бонни бережно отодвинула тяжёлое веко и вытащила крошечный осколок.

 

– Ну, вот и всё. Болит?

 

– О, какое облегчение! – Вздохнул буйвол басом.

 

Через секунду, сверху показался Стью с Люси на лапах.

 

– Что случилось со вторым этажом, Бонни?.. – Удивился кролик. – Там полный кавардак.

 

– О, мистер Хоппс. – Отозвался доктор. – Там был только я, но я сидел на диване. Как только вы ушли за Люси, что-то произошло и всё вдруг взорвалось. Окна, телевизор, лампы... И я клянусь! Это был не я.

 

– Ну что вы... – Тихо вздохнул Стью. – Вас никто не обвиняет. Но как насчёт уколов?

 

– Ох! Лекарства!

 

Голденхорн вдруг спохватился и побежал обратно на второй этаж. Там на полу блестели мелкие осколки стекла, а с потолка свисали искрящие разбитые лампы дневного света. Осторожно лавируя все опасности, он увидел как между разбитым телевизором и диваном, в луже лекарств, лежал его походный докторский саквояж.

 

– Доктор... – Раздалось за его спиной. – Всё хорошо?..

 

Бык достал из кармана жестяную флягу и стал поливать всё то, что он привёз с собой.

 

– Нет. Лекарство уничтожено... Простите за небольшой пожар, но мне придётся сжечь свой саквояж. Я хотел бы избежать любой возможной утечки информации о моём лекарстве.

 

Закончив, он достал зажигалку и устроил небольшой костёр.

 

– Ох, нам жаль... Да, конечно, доктор! Пол под покрытием - из прочного бетона.

 

– Не волнуйтесь, я сделаю вам скидку в счёт сожжённого покрытия. Но следующая доза будет готова только через неделю...

 

Пока саквояж горел, бык стоял возле него и пристально глядел в огонь взглядом полным сокрытого бешенства, которое можно было увидеть лишь в глазах. Стоило его ноше прогореть, рядом появился Стью с лопатой:

 

– А эта неделя не скажется на развитии болезни и курсе лечения?

 

– Увы, скажется... Не лучшим образом. Но что поделать? Не с пола же в шприцы набирать. О, позвольте мне вашу лопату.

 

Буйвол забрал у Стью инструмент и аккуратно собрал сгоревшие остатки в кучу, затем сгрёб всё на лопату и вынес из комнаты.

 

– Я, пожалуй, вернусь в клинику и немедленно займусь новой дозой, чтоб не терять времени.

 

 

 

***

 

 

 

Лебовски вёл свою «Мушку» по назначенному Джеком курсу через выжженную каменистую пустыню к месту пересадки в обычный внедорожник. Там их должны ждать пилоты, чтоб обменяться машинами и вернуть винтокрылую обратно на базу. Вид из кабины был однообразным: бежевые скалы, глубокие каньоны, каменистые столбы, обточенные ветрами... Ни деревьев, ни речушек, ни поселений. Казалось, места совершенно не пригодны для жизни. Но не пролетели они и десяти километров, как радар подал тревожный сигнал.

 

            – За нами хвост!.. – Процедил сквозь зубы полковник и стал снижаться к каньону.

 

            Джек внимательно следил за радаром и доложил о вертолётах преследования подробнее.

 

            – Внимание, полковник! На хвосте один вертолёт неприятеля! Впереди ещё один. Последний «охотник» отрывается от лидера, – сообщил он.

 

 - Спасибо.

 

Лебовски сменил курс, двигаясь за улепетывающим противником. Джек пристроил на левом глазу нашлемный целеуказатель. Теперь он был готов.

 

– Огонь.

 

Саймон переключил режим оружия и нажал на кнопку. С самого конца правого крыла сорвалась одна из миниатюрных ракет, словно натравленная гончая. Кролик, не мигая, смотрел на хвост вражеского винтокрыла, видя в расплывчатом фокусе преследовавшую его ракету. В последний момент противник выпустил ряд ложных мишеней, но это его не спасло. Джек тут же взметнул прицел вверх и вернул обратно к вертолету. Гончая обошла обманку, угодив непосредственно в основание хвоста. Сбитая «птичка» начала падение, и Лебовски успел прошить её точной очередью из пулемёта, прежде чем вертолет свалился вниз.

 

– Второй пилот мог выжить, – сказал кролик.

 

– Пусть, – ответил полковник. – Мне он не нужен. А тебе?

 

– И мне нет.

 

– Вот и славно.

 

Саймон переключил радиосвязь на нужную частоту.

 

– Команда, – сказал он. – Тревога! До вас двадцать минут лёту, но за нами хвост! Попробуем принять бой, но если что – готовьте встречу! Как поняли? Приём!

 

– Полковник, это вы? – Ответил голос одного из пилотов. – Вас поняли! Расчехляем «Жала»! Приём!

 

– Есть запасной курс? – Обратился Саймон к Джеку.

 

– Да. Летите вниз по дну каньона. Я попытаюсь сбить врага. Больше ничего не могу сделать.

 

– Этого будет достаточно, – сказал Саймон.

 

Он прижался к спинке кресла пилота и глубоко вздохнул.

 

– А где второй? – Спросил Джек. – Полковник, я потерял второго!

 

И тут же получил ответ на свой вопрос. Сигнал запищал вновь.

 

– О, черт! – Воскликнул росомаха, резко снижаясь.

 

– Что такое?!

 

– Сканер лазерного облучения. Нас только что взяли на постоянный прицел.

 

Продолжая двигаться по дну обрыва, вертолёт развернул кабину на 180 градусов и полетел хвостом вперёд.

 

– «Каратель», – произнес Саймон, сплюнув. – А все шло так хорошо.

 

За ними следовал бронированный вертолёт военного класса – «Каратель», пилотируемый двумя летчиками-террористами.

 

– Держись, Джек, – сказал Лебовски. – Первый был из разведки! А это, считай, тяжёлое прикрытие.

 

– Наши ракеты не пробьют его броню, – ответил кролик. – Включаю звуковую пушку.

 

«Мушка» резко замедлила движение, от чего кролика бросило вперед. Пристегнутый ремнями, он почувствовал лишь толчок в грудь. Мир перед кабиной повернулся и ушел вниз – «Мушка» ответила на угрозу волной сжатого низкочастотного звука, отдача от которой, едва не сбила своих с курса. Каратель переместил машину вправо, отстав метров на пятьдесят. Кассеты светошумовых гранат противодействия он выбросил очень грамотно – волна, выпущенная из «Мушки», была мгновенно погашена о громогласные хлопки.

 

– Нужна перезарядка! – Выкрикнул Джек. – Сворачивай!

 

– На последнюю дуэль хватит, – ответил Лебовски. – Все, пригнись! Спрячься и не высовывайся!

 

Джек отстегнул ремни, спрятавшись как можно ниже.

 

Оба вертолета вышли на единую высоту. Каратель держал машину жестко, делая поправку на ветер, влажность и десятки других факторов, почти выйдя на крейсерскую скорость. Он догнал свою мишень и развернул кабину на тридцать градусов.

 

«Мушка» повернулась к нему, все еще двигаясь в сторону каменного заслона. Стволы пулемётов загрохотали в унисон. Черные техногенные монстры обстреливали друг друга метров с пятнадцати, двигаясь параллельно, вступив в последнее соревнование, словно сотни лет научного прогресса свелись к этой схватке.

 

Второй пилот Карателя – рослый толстокожий бегемот, увенчанный шрамами, забился в кресле, словно от сильного кашля, когда несколько снарядов прошили лобовое стекло и взорвались рваными отверстиями на его теле полностью игнорируя нательную броню. Он уже не мог кричать, лишь в агонии раскрыл огромный рот, забрызгав кровью навигационный экран.

 

Пули, пущенные пушкой «Карателя», пробили лопасти «Мушки», сохранив им некоторый запас подъемной силы, и вдребезги разнесли лобовое стекло с правой стороны. Шею Джека чуть не свернуло насмерть, когда одна из пуль зацепила его шлем, выведя из строя систему целеуказания. Спинка сиденья разлетелась в клочья, в кабину ворвался ледяной воздух.

 

- Я же сказал, не высовываться!

 

С яростным стоном Саймон пустил несколько «гончих». Одна из них угодила в левый двигатель «Карателя», от чего вертолет тут же сбился с направления, словно получив удар кулаком от невидимого великана.

 

– Захожу! – Зарычал Лебовски, двинув рычаг продольно-поперечного управления в нужную сторону.

 

Он трижды возблагодарил Джека и высшие силы за то, что тот вовремя ввел программу пролета через дно глубокого каньона в компьютер, который теперь давал ему подсказки стереофоническим писком. «Мушка» влетела в окно, созданное ветром за сотни тысяч лет, из причудливо выточенного камня. Когда-нибудь в далеком будущем, если «Чёрная Корона» все еще будет существовать, умные головы создадут трехмерную виртуальную сетку, отображающую даже воздушные ямы в реальном времени и накладывающуюся на картину нормального мира. Но сейчас полковник о таких технологиях не смел и мечтать.

 

Джек выполз из ниши, образованной задним и передним сиденьями, снова сел на кресло, упираясь лапами изо всех сил и держась за ремень. Его глаза слезились от налетавшего потока воздуха, а уши развевались, словно длинный шарф.

 

– Полковник! – Крикнул он, нащупывая кислородную маску со встроенной рацией, аналогичную той, которую уже давно надел пилот. – Мне не нужно столько внимания! Саймон, уничтожить этого ублюдка!

 

Старший офицер, полковник Саймон Лебовски не слышал его. Больше не было заместителя генерального директора «Чёрной Короны», не было солдата, возжелавшего уничтожить вампира, не было мозгового центра затяжной операции по самой масштабной ликвидации всех времен. Остался только летчик. Саймон находился на пике пилотажного транса, слившись с вертолетом в одно целое, чувствуя, как вибрируют все его механизмы, сделав все свои лапы продолжением обоих рычагов и двух педалей, а бортовой компьютер – дополнением к собственному разуму. Произведенное размонтирование конструкторских ограничений раскрепостило и вертолет, и пилота. Теперь «Мушка», шедевр соосной технологии, должна была показать себя в полной мере.

 

Сверхлёгкая винтокрылая машина с ревом славировала вдоль сросшихся скал из песчаника под определенным углом. Одно касание – и вертолет бы отбросило в противоположный конец скального коридора. Но полковник в плане профессионализма соответствовал абсолютно всем требованиям военного лётчика, который за последний год воспитал в себе, как родного сына. Он плавно спикировал вниз, набирая скорость.

 

От встречного ветра, проникающего в кабину, лёгкое юношеское тело кролика снесло назад. Он тут же ощутил подскочивший к горлу ком, когда «Мушка» выровнялась и пошла на разворот с понижением хвоста.

 

Следующую картину Джек не забывал до конца дней своих.

 

«Каратель» не прекратил преследования. Более того, он прошел по следу своего собрата, в точности повторив все движения. Под левым крылом, раздуваемый ветром, разгорался огонь, за которым следовал густой черный дым. Машина продолжала лететь на правом двигателе. Нацелившись на этот участок бреши, Саймон стал методично расстреливать внутренности противника бронебойно-зажигательными пулями.

 

Как только индикатор заряда конденсаторов показал зелёный свет, Джек вновь дал мощный залп сжатой звуковой волной и поразил сидящего внутри пилота.

 

Словно покидая тонущий корабль, с правого закрылка противника сорвалась самонаводящаяся ракета. В этот же момент по вертолету-преследователю ударило мощное «Жало» прикрытия и «Каратель» исчез в сплошном сгустке пламени. Словно почувствовав добычу, висящие рядом камни, насмешки природы над придуманными законами физики, разорвали остатки военной машины вместе с его, уже мёртвыми, пилотами.

 

Все это мелькнуло перед глазами Джека и Саймона меньше чем за полсекунды. По воле судьбы ракета противника, получившая самостоятельность, достала «Мушку», ни на что не напоровшись. Контейнер ложных мишеней автоматически сбросил пучки горячего света, но это было безнадежной попыткой уйти от поражения без посторонней помощи. А помощь умной системе, запертый в узком коридоре из высоченных скал Саймон, оказать не мог. Он лишь успел развернуть «Мушку» носом вперёд и выжать из неё все, что было возможно.

 

Снаряд разорвал хвост вертолёта надвое. Хотя этого было недостаточно, чтобы уничтожить его, он все же сбился с программы и сошёл с фарватера. Саймон начал безостановочный огонь, выпуская одну ракету за другой, никуда конкретно не целясь, просто пытаясь хоть как-то разрядить боезапас, чтоб тот не сдетонировал при падении. Но все же полковнику не удалось миновать злополучный последний шаг. Выход из коридора был уже близок, и для этого осталось сделать последнюю вещь. Крен с левого борта на правый за полторы секунды, что в принципе было невозможно. Молясь всем существующим богам, Саймон Лебовски повернул «Мушку» на правый борт.

 

С громким треском верхний и нижний несущие винты стукнулись друг о друга, потеряв по одной лопасти в борьбе за превосходство вращения. По закону подлости, последний каменный столб в каньоне принял в себя сместившуюся «Мушку», но не сумел удержать одну тонну несущейся на огромной скорости массы, так что ему пришлось отпустить добычу, завалившись на дно родного обрыва.

 

Вертолет лишь вскользь задел истончённую скальную породу из каменного коридора, пытаясь как можно скорее набрать высоту, но тут же начал стремительно падать. Бортовой компьютер вывалил на экран кучу технических логов, читать которые уже не было смысла. Верхний винт, с визгом прокрутившись еще немного, оторвался и отправился в собственное короткое путешествие. К тому моменту у вертолета уже не было хвоста. Правый двигатель безнадежно вышел из строя. Для «Мушки» все было кончено. Саймон делал все возможное, чтобы участь верной машины не распространилась на ее экипаж.

 

– Мы падаем, – сказал Джек, словно стараясь смириться с фактом.

 

Со стороны это пока не было столь очевидно. Казалось, вертолет садится на авторотации, но, то была всего лишь агония механизмов, работающих в последние секунды неконтролируемого падения. Лебовски вдавил шаг-газ вниз, пытаясь перевести это падение в управляемое. Однако нижний винт без своего собрата с такой задачей не справлялся.

 

– Саймон! – Обратился Джек. - Тут есть катапульта?

 

На этот раз его голос был прекрасно слышен – микрофоны в кислородных масках еще продолжали работать.

 

– Есть, но только у моего сиденья, – ответил пилот. – Будем садиться.

 

По правому борту начался пожар. Джек выдернул огнетушитель, кое-как привел его в действие, что было нелегко сделать в условиях почти свободного падения.

 

– Полковник, прыгай! – крикнул Джек.

 

– Не паниковать! – Отчеканил Саймон. – Сядем вместе!

 

Продолжая кружиться, «Мушка» пролетела над верхушками высохших деревьев, погибших ещё во времена начала засухи в этих краях. Впереди была подходящая площадка. Перед ударом Саймон рванул шаг-газ вверх, пытаясь выжать из нижнего винта хоть немного подъемной силы. Вертолет скользнул по разбитому дну обрыва, накренился кабиной вперед, продолжил движение, словно вгрызаясь в землю. Коснувшись небольшого валуна, он замер на месте.

 

Джек почувствовал, как обшивка сиденья начинает плавиться. Дым заполонил все вокруг, разъедая глаза и сбивая координацию.

 

– Мы горим! – Прохрипел он, кашляя и стаскивая окровавленную кислородную маску с морды.

 

Но как только кролик попытался покинуть кабину, боль едва не разорвала его сознание в клочья. Он посмотрел вниз и обнаружил торчащую из брюшины толстую сухую ветвь.

 

Резкие потоки воздуха обдули Джека – кто-то явно махал тканью, разгоняя дым. Кролик ощутил, как чьи-то лапы бережно вытаскивают его на свежий воздух.

 

- Дьявол! Кто это?.. – Спросил чей-то голос.

 

- Это мой второй номер. – Ответил росомаха. - Едем с ним в Зверополис.

 

Джек от боли практически ничего не видел, лишь натужно пытался сдержать крики, издавая стоны. Рана была глубокой и кровоточила, но при этом, ветка не задела жизненно важные органы. Когда его уложили на горячую землю, он попытался вытащить сук из живота сам, но Лебовски не дал ему этого сделать:

 

- Парни! – Обратился он к пилотам. – Прикрывайте нас, мне нужно оказать ему помощь!

 

Те лишь кивнули и встали по периметру, подняв оружие.

 

- Полковник!.. – Стонал Джек. – Полковник, слушайте меня!.. У меня в затылке спрятан контейнер, надрежьте шишку у основания головы и вытащите его! Живее!

 

Не став выяснять причину, росомаха приподнял его голову и нащупал в указанном месте небольшое уплотнение под кожей. Он достал свой поясной нож и бесцеремонно сделал надрез. Крови почти не было, но это действо, похоже, переполнило чащу выдержки боли Джека. Кролик заорал, словно раненый хищник. Саймон вынул из под его кожи нечто маленькое, и вручил ему в лапу. Джек благодарно кивнул и закинул это в рот, мгновенно разжевав:

 

- Держите меня, Саймон! – Прохрипел юноша и выплюнул опустошённый контейнер. - Иначе я убью кого-нибудь из вас. Слышите?! Держите меня изо всех сил!

 

Мгновение спустя, глаза молодого кролика вдруг опустели, тело обмякло, а зрачки слали широкими, словно озёра. Но спустя ещё две секунды, они вспыхнули красным огнём, его морду рассёк хищный оскал, а вслед за этим, он вдруг резко дёрнулся и устремился к горлу нависшего над ним полковника.

 

- Вот, срань!!! – Хотел было отпрянуть он в сторону, но вовремя вспомнил приказ и прижал Джека к земле сильнее.

 

            На глазах Саймона, тот вдруг изменился и стал походить на Рэда, в последнюю их встречу. Какие-то считанные миллиметры отделяли острые резцы кролика, то и дело клацавших, от его неприкрытого горла. Но безумие главы вдруг стихло, погаснув, словно вспыхнувшее пламя и быстро догорев, и он упал обессиленный. Спустя ещё некоторое время, кролик вернул свой облик и очнулся:

 

            - Ветка, Саймон! Вытащите ветку!

 

            Росомаха отпустил его и резко выдернул из его жилистого тела сухую ветку. Рана стала затягиваться на глазах. Она будто озёрный водоворот, стала закручиваться и стягиваться к центру, пока не исцелилась совсем. От бесконечного облегчения, он расслабленно откинулся на землю.

 

            Саймон отсел в сторонку и внимательно смотрел на тяжело дышавшего кролика:

 

            - Что это было, Джек?.. – Спросил он, наконец. – Ты тоже вампир?!

 

            - Нет, Саймон. К счастью, нет. Это было спецсредство, созданное из крови Марты. Воздействует на физиологию, временно превращая в подобие вампира. Но за это время, пока оно не выведется из тела, пострадавший становится одержим жаждой крови и активно заживляет все повреждения. Вы только что спасли пилотам и себе жизнь.

 

            Лебовски поднялся и подал лапу своему напарнику.

 

            - Идём, Джек. Нам...

 

            - Полковник! – Вдруг закричал один из пилотов. – У нас гости! Народ, готовимся встречать!

 

            Только Саймон успел посмотреть в сторону тревоги, как издалека показались столбы пыли.

 

            - Господи... – Прошептал росомаха, разглядев «гостя» сквозь марево горячего воздуха. – Да это же танк!

 

 

 

***

 

 

 

            Странное было ощущение. Мои чувства мгновенно обострились и кардинально изменили всё моё восприятие. Я смог отсеивать лишние звуки и сосредоточиться на нужных мне, моя шерсть на загривке стала чем-то вроде сверхчувствительных сенсоров, а обоняние переросло в нечто совершенно иное... Я ощущал запах крови, и он манил меня, словно огонёк манит беспечного мотылька. Тетродотоксин оказался настолько эффективен, что я был готов свернуть горы! Но пока... Мне требуется лишь избавиться от охраны лаборатории. Я слышал сердцебиение второго кабана; он оказался моложе и, следовательно, менее опытен. От него несло страхом, и я буквально слышал, как стучат его зубы. Я прижался в пол, чтоб не выдать себя до последнего момента.

 

            Как только эти двое показались на последнем пролёте, я выскочил и нанёс сокрушительный удар по их барабанным перепонкам своим неслышным криком. Белый шум не понадобился. От неожиданности, оба кабана выпустили оружие, и как только их уязвимость стала максимальной, я обратился к младшему:

 

            – *Слушай меня*... – Прошептал я в его подсознание, сквозь звон в его ушах. – *Услышь меня, юноша!.. Слушай мой голос и подчинись! Перед тобой враг! Слушай меня! Перед тобой враг!*

 

            Я никогда до этого не использовал ультразвуковое подчинение разума. Эффект оказался не столь безобидным, как я себе его представлял. Подсознание молодого кабана вдруг взбрыкнуло и вступило в яростную борьбу с моими попытками подчинить его. Я не думал, что кто-то может так активно сопротивляться. Пришлось надавить сильнее... Получилось совсем не то, что я ожидал. В идеале, должно было получиться что-то вроде гипноза или просто психического разоружения. Но ЭТО... Видя, как меняется взгляд молодого кабана, разум которого сжирает мой голос, мне стало нехорошо: сначала его зрачки сжались в крохотные точки, затем, через пару секунд, глаза начали смотреть в разные стороны. Правый посмотрел вниз, левый повернулся к переносице. Агония перегорающего мозга продлилась недолго, всего секунды четыре, и взгляд вдруг стал ясным, но бессмысленным. А из приоткрывшейся пасти начали падать хлопья обильно выделяющейся пенистой слюны. Его лапы безвольно повисли, а движения стали дёрганными и конвульсивными, словно в лихорадочном бреду. Увидев это, я невольно отшатнулся назад, ужасно сожалея о содеянном. Я не хотел этого... Я полностью разрушил его разум. Сжёг, как сжигает лампу скачок энергии.

 

Старший кабан заметил моё замешательство, но оружия достать не успел – его напарник всадил свой нож ему в затылок по самую рукоять, хрустя черепной костью и чавкая затылочными отделами мозга. Резко и с максимальной силой. Его смерть была мгновенной. Ужасное зрелище... Воистину, это тёмная сила, будто бы частица самых чёрных глубин Ада. Но вместе с этим отвращением, вместе с этим ужасом перед такой силой, я до сих пор испытывал жажду, которая быстро перетекала в полноценный голод. Я посмотрел на труп у копыт молодого охранника, затем посмотрел на самогО молодого кабана. Он смотрел на меня своим неморгающим мертвенным взглядом. В отличии от напарника, его сердце ещё билось, хотя разум был обглодан как кость.

 

            – Подойди. – Скомандовал я ему мягко.

 

            Он послушно поднялся по ступенькам, перешагнув тело своего товарища. Когда мы поравнялись, я коснулся его. Ответом мне было натужное бормотание:

 

            – Пааапааа... Я убиииил врагааа... – Протянул он гортанным хрипом, пытаясь улыбнуться непослушными мышцами морды. – Я хороооошиииий?..

 

            О, Боже... Это отец и сын! Что же я натворил? Моя вторая сторона слишком опасна, чтоб выпускать её не подумав перед этим раз двадцать!

 

Однако, перед обостряющимся голодом, голос совести становился всё тише, а её угрызения были похожи на жалкие попытки расцарапать броню, что вдруг возникла между нами. Я коснулся щеки кабана и развернул его голову в сторону:

 

            – Да, сынок. Ты хороший. – Прошептал я в ответ. – Можешь поспать. Закрой глаза, малыш.

 

            Он послушно зажмурился и улыбнулся, всё ещё истекая слюной.  Я видел его артерии... Чувствовал тепло его молодой крови и слышал, как шумит этот алый нектар в его венах. Не томя больше и секунды лишней, я обнажил клыки и с силой вонзил их в шею кабана. Он попытался что-то сказать, но мои клыки достали до его голосовых связок, полностью лишив его голоса. Из пробитой артерии в его шее, тугой струёй густая алая кровь ударила мне в глотку. Едва я успел ощутить её вкус, по моему телу прошла сильная дрожь... Я сжал челюсти что было сил, и с жадностью глотал каждую каплю жизни моей добычи, задрав голову кверху. Этот солоноватый вкус с привкусом железа доставлял мне такое наслаждение, что едва не сводил с ума. Я буквально упивался его жизнью, что глоток за глотком покидала его грузное тулово. Словно пил воду в засуху из источника. Сначала, он медленно осел на пол от малокровия, затем упал и затих. Кабан быстро обмяк и погиб от недостатка крови.

 

            «Алый Свет» многократно усиливает все мои мышцы и связки, укрепляет кости и увеличивает эффективность работы нервной системы. Благодаря лишь первому эффекту, способность что-то высасывать становится настолько мощной, что я становлюсь подобием мощного вакуумного насоса, и при удачном укусе, могу лишить свою жертву крови в теле, раньше, чем его мозг окончательно погибает.

 

Я сдавил шею кабана ещё сильнее и перебил его шейные позвонки, утоляя и какой-то духовный голод. Выпустив его бездыханное тело, я почувствовал в себе прилив огромной силы. Каждая частичка во мне будто переродилась заново... Чтоб высосать этого юношу, у меня ушла всего минута. Одна минута, и он был выпит досуха.

 

Закончив с трапезой, я слизал с морды остатки крови и поднял с пола чёрный балахон. Его следовало спрятать под последним лестничным маршем. После, взял мёртвые тела охранников и последовал вниз по лестнице. Голод отступил. И судя по ощущениям, надолго. Красный след из мёртвой крови тянулся за мной по ступеням, давая понять, что тут произошло.

 

Я проверил нижний уровень, ощупывая его своими криками. Судя по ответному эху, тут больше никого нет. Надо же... Я только что лишил жизни взрослого кабана, подкинув в сожжённый разум его сына убеждение, что он враг, а я – нет. Меня пугала эта сила, но вместе с тем, она могла стать ключом к моей свободе от натиска «Чёрной Короны».

 

Когда ступеньки закончились, я оказался перед длинным коридором, в конце которого стояла дверь. На потолке были расставлены камеры наблюдения и инфракрасные детекторы движения. Увидев их, я скрылся. Как только камеры отвернулись от меня, я выглянул и глубоко вдохнув, выпустил весь воздух в мощном крике, разнося в этом коридоре всё стекло: лампы, линзы оптики камер, чувствительные сенсоры детекторов... Словом, всё. Коридор мгновенно заполнился мраком. Я спрятал балахон и сделал шаг в эту тьму, ощущая, как у меня у самого внутри стала расти тьма. Подойдя к двери, я просто выдрал замок за ручку и открыл её. Странная смесь запахов коснулась моего носа... Я узнал их сразу – это были генопрепараты. Этими веществами воняла каждая вторая комната микробиологии в подземельях «Чёрной Короны». Но пугал отнюдь не запах, а назначение этих препаратов. Их используют для манипуляции геномом и выращивания искусственных вирусов.

 

Я включил свет и оценил весь масштаб трагедии: техногенное оснащение невинной больничной лаборатории было таких высот, что тут не могло обойтись без стороннего финансирования. Оборудование было очень серьёзным, подобное я видел только у себя «дома». И если хватает мозгов, то эта лаборатория способна превратить своего хозяина в настоящего Всадника Апокалипсиса – Чуму! Из ординарных вещей, здесь было всего два предмета: огнетушитель у дальней стены и пожарный топор в шкафчике рядом с дверью. Ну, ещё баллоны с кислородом.

 

Проходя мимо столов с биореакторами, химическими реагентами и диаграммами, со значками биологической угрозы, я старался не задеть ничего волочащимися за мной трупами. В центре комнаты, на столе, моему взору представился современный компьютер, со странной камерой верхом на мониторе. Я подошёл, сложил кабанов друг на друга и включил монитор. Меня приветливо встретило сообщение о предъявлении ключа. Видимо, эта камера – вовсе не камера, а какой-то мудрёный сканер, к которому полагается приложить ключ-карту.

 

Вдруг, позади меня сверху донёсся звук открывающейся тяжёлой двери. Кто-то пришёл. Звук пульса и шагов выдавал кого-то тяжёлого и массивного. «Гость» спускался быстро и торопливо. Я подумал о том, чтоб спрятаться, но отбросил эту мысль в сторону и сел на большое кресло перед компьютером, развернувшись лицом к идущему. Мне даже стало любопытно, кто это... Очередной громадный охранник, явившийся на тревожный признак в виде исчезновения картинки с камер и сигналов с детекторов движения? Наёмный костолом, которому велено изувечить всякого, кого он найдёт тут? Или же... Да! Он вошёл. Как я и думал – доктор Голденхорн собственной персоной.

 

Войдя в помещение пригнувшись, чтоб не повредить рогами свод двери, могучий буйвол сразу увидел меня:

 

– Ты!

 

– Я. – Удовлетворённо улыбнулся я и сложил нижние лапы на кабанов перед собой. – Добрый день, доктор.

 

– Это ты убил мою охрану?

 

Голос быка был ровным, расчётливым. Он оценивал меня. Но, похоже, мой нынешний облик не давал ему узнать во мне работника Хоппсов.

 

– Нет. – Нагло соврал я ему, словно нет тут никаких тел. – Когда я пришёл, они были уже мертвы. Знаете, из них получился довольно удобный пуф.

 

– Ты меня совсем за идиота принимаешь?!

 

Какой сообразительный.

 

– Вы меня раскусили. Поздравляю. – Поднял я вверх лапы. – А что дальше?

 

Он ударил по шкафчику у двери, разбив стекло и вытащил пожарный топор. Получив в копыта оружие, он явно почувствовал себя увереннее.

 

– Да бросьте... Со мной не справилась охрана вооружённая автоматическим оружием. Где ваша логика, уважаемый? На полу нет гильз, в воздухе нет запаха гари и пороха... Они не успели даже нажать на курок. Неужели вы считаете, что сможете справиться со мной одним лишь топором?

 

Его сердитый взгляд сразу спал, а нахмуренные брови мгновенно поползли вверх, и он напустил на себя вид мирно пасущегося в жару бычка. Я даже почти поверил в это.

 

– Кто ты такой? – Спокойно спросил он, но топор не опускал. – Я не могу узнать твою видовую принадлежность.

 

Мне определённо нравится эта беседа! О, этот бешеный ритм его сердца. Бык в ярчайшей ярости, но мастерски это скрывает, потому, что боится непонятного. Я обожаю, когда меня не узнают. Это всегда даёт ощущение странной властности над оппонентом.

 

– Видимо, вам в юности нравились лишь современные учебники биологии и естествознания. Не приходилось читать что-то... Постарше? Бестиарии, например.

 

Он пожал плечами:

 

– Ты, явно, из семейства лапокрылых... Но этот вид. Ты какой-то гибрид?

 

– Можно сказать и так. – Улыбнулся я ему окровавленными зубами, наблюдая за изменениями его дыхания и пульса. – Я, доктор Голденхорн... Настоящий... Живой... И жутко вами недовольный ВАМПИР!!! Чем ты травишь Люси Хоппс, ублюдок?!!

 

Резко сорвавшись с места, я оттолкнулся от тел и практически мгновенно оказался перед ним, нанеся правой запястной крыльевой костью быстрый режущий удар по его сухожилиям над левым коленом. Лишившись опоры, бык резко упал на раненую конечность, заливая пол кровью из раны, но не растерялся и замахнулся на меня красным топором. Немного неожиданный поворот событий, да и док оказался немного проворнее, чем я ожидал. Тяжёлое стальное лезвие отсекло мне кончик правого уха. От лёгкого жжения я отскочил назад и переосмыслил свою тактику.

 

– Значит... – Пропыхтел он, пытаясь встать. – Вампир?.. Как такое возможно? Я слышал о вампирах лишь слухи и видел пару фильмов, но... Они... Вы же вымерли.

 

– Мне что, фанфары включить? Отвечай на вопрос!

 

Боль в ухе стихла, и отрубленный кусочек отрос заново. Судя по взгляду, Голденхорн заметил это.

 

– Невероятная регенерация! Хочешь убить меня?.. Я тебе ничего не скажу! Да, моё лечение – фикция. Но это ты и так знаешь. Больше ты от меня ничего не услышишь!

 

– Ооо, нет!.. Я не убью тебя! И; оооо, дааа... Я услышу от тебя много сладких, громогласных, душераздирающих воплей! За то, что ты отнял надежду на спасение у юной крольчихи, за то что «лечил» её пустышкой за огромные деньги! За то... – И тут я вспомнил. – Отдай ключ-карту, Голденхорн. По-хорошему.

 

Как только он сделал первое движение, я снова вскочил и резким движением выбил из его цепких копыт топор. Затем выкрикнул, чтоб мой голос выдал мне точное место сокрытия карты. Размытое эхо указало на внутренний нагрудный карман. Мои когти мгновенно рассекли его белый халат и освободили кусок пластика из заточения. Получив желаемое, я замешкался и мгновенно получил сокрушительный удар твёрдым копытом по голове. Пришёл в себя через секунду, в нескольких метрах от него. В голове затихал звон, а тупая боль уже гасла. Подняв взгляд, я увидел лишь то, как разлетаются в стороны столы с установленным на них оборудованием. Голденхорн встал на три здоровых копыта и решил броситься на меня в лобовую атаку. Я даже не успел отпрыгнуть в сторону, как бык пронзил мне грудь и брюшину и поднял на рога. Затем, он с силой мотнул головой и я улетел к двери выхода. На этот раз, повреждения были серьёзными, но благо - насытился кровью ранее... Я встал и вдруг увидел, как доктор схватил со стены громадный красный баллон огнетушителя и подбросив в воздухе, метким ударом бывалого бейсболиста разнёс топором выпускной клапан. С громким визгом, струя углекислого газа дала мощную реактивную тягу и баллон буквально за долю секунды преодолел короткое расстояние между нами и разбил мир вокруг на мирриады ярких звёздочек и искр. Боль в голове была как после поцелуя с разогнавшимся экспрессом... Я не мог просто лежать! Нельзя терять сознание! Едва выбравшись из полыньи безпамятства, и собирая окружающую реальность в более-менее понятную картинку, я поднялся а лапы. И тут, как в замедленном видео, я узрел как в меня летит горизонтальная красная черта на белом фоне стен лабораторной комнаты. Топор?! Похоже, док решил добить своего почти контуженного противника. А ещё, небось, давал клятву Гиппократа.

 

Адреналин резко хлынул в кровь, и тело среагировало само на подобную угрозу. С ужасающим по силе ударом, мои щёки рассекло до самого основания челюстей холодной сталью острого лезвия пожарного топора, но резко сжавшиеся челюсти с острыми клыками впились в сталь и остановили его тяжёлый полёт. Импульс самого удара вызвал ещё один эффект искр из глаз и развернул меня на половину оборота влево. Слюна вперемешку с кровью закапала на пол, я тяжело задышал и выпрямился, смотря в испуганные глаза буйвола. Выплюнув тяжёлый инструмент, и с превеликим удовольствием я наблюдал, как вот-вот этот бык поседеет от ужаса. Ведь я уже ощущал, как моя пасть и рваное рогами туловище заживают на его глазах.

 

Я отложил карту на стол и облизнулся, счищая с морды лишнюю кровь.

 

– Нехорошо кидаться в дорогих гостей топорами, доктор Голденхорн! – Прошипел я, унимая головокружение. – Ведь, кто знает... Вдруг, это не сработает, а у вас копытце побаливает.

 

Я стал медленно подходить к нему.

 

– Нет! Ты не можешь мне помешать! – Взмолился он вдруг. – Не приближайся! Нет! О, Боже! Спасите! Боже, нет! Не убивай меня!!!

 

Через несколько секунд я уже возвышался над ним, полный отвращения и презрения. Этот горе-эскулап даже не за себя трясся, а за пустое лечение Люси. Что в этих уколах такого, что он ставит их выше своей жизни? Видя оснащение этого места, можно было многое предположить, но не хотелось...

 

Мне надоело играть с ним. Секунду спустя, я лишил его сознания мощным, но коротким криком. Словно врезал без замаха. Как только он развалился на полу, я вернулся к компьютеру.

 

На слегка окровавленной карте оказался странный штрих-код. Я приложил его к сканеру. На рабочем столе красовались только две папки: "Люси Хоппс" и "Проект "ВМА"". Я открыл папку с именем Люси.

 

Множество фотографий маленькой белой крольчихи в крапинку; её игры с другими детёнышами и какой-то серой крольчишкой в смешной детской форме полиции... Ааа... Видимо, это и есть Джуди. Как они похожи были. А вот её рисунки, её модели самолётов... На одном из фото Голденхорн снялся вместе с ней, будучи ещё совсем молодым школьным врачом. Похоже, их отношения гораздо старше, чем я предполагал. Я закрыл папку, не найдя ничего особо полезного.

 

Вторая папка оказалась куда сложнее: трёхмерные симуляции поражения клеток, полностью собранные штаммы агрессивных вирусов, записи последовательности сконструированной РНК и ДНК, генотипные клеше принадлежащее какой-то определённой группе испытуемых и куча разных таблиц, формул, диаграмм и карт распространения. Боже... А тут что? Я нашёл ещё папку. Судя по датированию внутренних файлов, это что-то вроде дневника. Даже беглого взгляда хватило, чтоб понять всё.

 

"15.07.2001: Цель для испытания прототипа ВМА найдена..."

 

Далее, фото маленькой Люси, описание генной совместимости и куча уличающих Голденхорна фактов.

 

"20.07.2001: Заражение прошло успешно, ожидаемый инкубационный период – два дня. Ожидается резкое снижение подвижности подопытной".

 

Далее, снова второстепенная информация в виде прогрессирования болезни и ускорения мышечной деградации.

 

"22.07.2001: Копия больничной карты Люси Хоппс с зафиксированной начальной фазой мышечной атрофии с подписью... "Голденхорн"". Дальше снова какая-то ересь про повышение живучести штамма ВМА.

 

Похоже, вирус достаточно слаб и легко ликвидируется иммунной системой. Но почему тогда Люси не выздоровела?.. Уколы... Ну, точно! Он продолжал систематично вводить ей в организм всё новые и новые штаммы, выдавая их за лекарство, не давая её телу самовосстанавливаться и при этом, наращивал устойчивость вируса. По чуть-чуть, в течении целых пятнадцати лет эта мразь медленно убивала её! Но стоит отдать должное... Он терпелив. Пугающе терпелив. Вывод просился сам... Ибо увиденного было достаточно. Вот выродок! Я вернулся к обморочному бычку и стал издавать монотонный высокочастотный крик, воздействуя на его кровеносные сосуды в голове, вызывая эффект пробуждения.

 

– Доктор Голденхорн... – Прошептал я ему, когда он очнулся. – Чем вам не нравится Люси Хоппс, что вы решили так жестоко её убить?

 

Он попытался подняться, но я нанес резкий удар крыльевой костью по его запястью и отрубил его правое верхнее копыто к чёртовой матери. От сильной боли, буйвол взревел так, будто хотел, чтоб его было слышно на луне.

 

– Лежать! Отвечай на вопрос! Чем тебе навредила маленькая крольчишка? Что в ней такого особенного?!

 

Он лишь замолчал и пережал пульсирующий поток крови из обнажённых вен культи.

 

– Да... Пошёл ты... В задницу... Урод!

 

– Плевать... Не хочешь, не говори. Сейчас я убью тебя, Голденхорн. Убью, выпотрошу как камбалу и брошу тут гнить. Но прежде, скажу кое-что: я скоро исцелю Люси, и вся твоя работа полетит к чёрту! Всё, баста. Приплыли!

 

– И как ты намерен это провернуть? – Глухо рассмеялся он, прижимая культю к груди. – Даже если реинженируешь генотип вируса, эффекта от такого антидота не будет. Её тело пропитано ВМА насквозь. За такой долгий срок, атрофия стала неизлечимой!

 

– Всё просто, док. – Наклонился я к нему и заглянул в его полные отчаяния, но яростные глаза. – Я обращу её в вампира.

 

– Что?..

 

Удивление и непонимание навеки теперь застыли в его, уже ничего не видящих, глазах. Я вытащил из его лба крыльевую кость и слизал с неё кровь с остатками мозгового вещества. Вполне неплохо, но я слишком сыт... После, оттащил его тело в центр лабораторной комнаты к телам двух кабанов-охранников и забрал компьютер. Нужно было замести следы и, уж тем более, не дать понять «Короне», кто тут устроил резню. Теперь, они будут обращать внимание на все подобные инциденты и проверять их.

 

Я огляделся по шкафам и нашёл ёмкость с чистым спиртом, и несколько баллонов с техническим кислородом. Отлично. То, что надо. Ёмкость с прозрачной вонючей жидкостью я опустошил, полив её содержимым остывающие трупы и пол. Затем, открутил на полную головки баллонов и ушёл оттуда с компьютером подмышкой. Когда я вышел в коридор, свист голубых баллонов уже почти стих, давая понять, что время пришло. Я сделал глубокий вдох и снова издал мощный крик в сторону лаборатории. Лампы и разные склянки были разбиты почти мгновенно. Искры от разбитых ламп тут же подожгли горючую смесь из спирта и чистого кислорода. Огонь был жарким и сжирал комнату на глазах без единого намёка на дым. Благо, лаборатория была достаточно объёмная, чтоб не допустить взрыва, но я бы на это не отказался посмотреть.

 

Дело было сделано. Я развернулся и потопал наверх. Пользоваться ступеньками было лень, поэтому, я вытащил балахон и взлетел к самой двери. Там уже, оделся и изо всех сил приложился к тяжёлой двери. С другой стороны послышался испуганный вскрик. Видимо, та овечка до сих пор здесь. Ох, лучше бы ты сбежала... Дверь была хоть и тяжёлой, но довольно податливой. Как там говорили полководцы древности? «Не можешь пробить ворота, сноси стену!» Но это не про меня... Слишком я лёгкий, чтоб сносить стены. А разгон взять негде. Я прикрикнул на дверь. Голос пробился сквозь неё, но ослаб в половину. Интересно...

 

– *Слушай мой голос!..* – Прошептал я овечке с той стороны. – *Подойди ко мне и слушай мой голос!..*

 

Эффект не заставил себя ждать. Овца приложилась трясущимся ухом с той стороны.

 

– К-к-к-кто т-т-там?

 

– *Открооой мне двееерь. Впусти меня, дитя. Впусти меня!.. Впусти меня к себе! Здесь холодно!.. Впусти меня!*

 

Её разум был мягок и податлив, словно речная глина.

 

– Хорошо... – Ответила она тихо. Заикание улетучилось.

 

Механизм, запирающий дверь, шумно щёлкнул и меня выпустили. Я обошёл её и подошёл к овечке:

 

– *Здесь никого не было. Голденхорна не было, меня не было. Были только пациенты, был только охранник*.

 

Её глаза были пусты и широко раскрыты. Она прибывала в трансе от моего воздействия. Однако, её разум был цел. Это благодаря её практически нулевой стойкости. Если бы она сопротивлялась, как тот кабанчик, тоже стала бы как он...

 

– ...здесь никого не было. – Повторила она. – Только я, только пациенты, только охранник.

 

– Хорошо. Отличная работа. Спасибо, мисс... – Её бейджик быстро рассеял мою неловкость. – Флэйр.

 

После, я развернулся и потопал прочь. Как только турникет закрылся за мной, овечка очнулась от транса и продолжила работать, как ни в чём не бывало. Я посмотрел на спящего слона в кабинке охраны:

 

– Батюшки... Так ты всё на свете проспишь, слоник. – Улыбнулся я лукаво. – Нечего спать на работе. Вдруг тебе приснятся... *Кошмаааары*.

 

Слон сразу заворочался и застонал. А я ухмыльнулся и вышел из здания. Стоило солнечным лучам коснуться меня, я сдулся... Практически, в прямом смысле. Солнце сразу же вернуло мне мой облик. Я почувствовал огромное облегчение и... Одновременно, ужасную горечь по тому, что сделал. Боже, что же я натворил?! Зачем?.. Как я мог убить их? Нахождение в облике вампира, пусть даже это будет под контролем... Но это состояние полностью меняет меня. Заставляет думать иначе, рассуждать иначе, поступать иначе... Меня начало всего трясти, знобить. Я пошёл в проулок, стараясь выглядеть как обычно. Но внутри, я чувствовал себя ужасно. Боль в душе теперь уж вряд ли отпустит меня.

 

– Простите меня!.. – Взвыл я, упав на колени. – Простите меня. Я не хотел. Не должен был так поступать. Мне жаль! Мне так жаль!

 

– Эй, Рэд, это ты?..

 

Я даже не стал реагировать на зов. Позвавший подошёл ко мне. Это был Стью. Он смотрел на меня испуганными глазами.

 

– Стью, оставь меня. Я хочу побыть один. Забирай компьютер и езжай домой. Там всё. Просто, дай мне отдохнуть. – Ответил я ему и завернулся в свои крылья, наконец, порвав балахон.

 

– Нет, Рэд. Я за тобой приехал. Что произошло?..

 

Я хотел присесть, но старый кролик пролез под моё крыло и помог дойти до своего грузовичка.

 

– Я убил их, Стью, понимаешь?.. Убил их всех... Голденхорна и его охранников. И сжёг тела и лабораторию. Но... Теперь я могу становиться вампиром при свете дня, если нахожусь в тени.

 

Я стал изливать ему всё, что обрушилось на меня после смены облика. Плакал и плакал, избавляясь от накопленного напряжения и стресса. А он слушал и говорил что-то, но я не запомнил. Мне было ужасно больно от того, что я совершил.

 

Дойдя до его машины, я залез в кузов и мгновенно упал без сил, свернувшись калачиком. Озноб бил меня изнутри так, словно пытался разорвать моё тело. Хлопнула дверь машины, двигатель завелся, и грузовик поехал по ровной дороге к «Семейной ферме Хоппсов», как гласила надпись на дверях. Под монотонное гудение и лёгкую тряску, моего носа коснулся мягкий, бархатистый аромат ягод, овощей и фруктов. От них вдруг стало так спокойно... Запах кузова быстро успокоил меня, выравнивая мой пульс и дыхание. Он был таким близким мне и таким родным, что я вскоре заснул, уняв бешеное биение сердца. Заснул без снов и самосознания, но с чётким пониманием, что меня везут домой.